Безбожно ранний рейс зато позволяет видеть то, что человек доавиационной эпохи не мог увидеть никогда: рассвет не в горах, а над горами. На фотографии всё вечно выходит мелким и незначительным: мозг наш перманентно подкручивает нам картинку, чтоб мы больше были привязаны к жизни. В этом смысле известная насмотренность делает всё воспринимаемое воспринимаемым: Пруст это имел в виду (весь второй том полон этими рассуждениями), говоря, что всякий новый большой художник воспитывает свою публику, что после Ренуара появились женщины Ренуара, и все стали их видеть, как научились видеть и лиловую траву, и розовые тени, и прочий зеленой ночью папоротник черный. Вот эти пронзительные Альпы - это такой любительский Тёрнер, конечно.
(а если до Вермеера амстердамского доберусь, ещё не то кругом видеть начну)
